Театральная публика давно знает Валерия Гаркалина по прекрасным
работам в спектаклях Театра сатиры «Укрощение строптивой», «Ревизор»,
«Трехгрошовая опера». А в 1989 году Валерий Гаркалин в одночасье получил
всероссийскую известность, сыграв в фильме Сергея Бодрова-старшего
«Катала». Потом были не менее знаменитые роли в «Ширли-мырли», «Досье
детектива Дубровского», «Бедная Саша», «Зона Любэ» и др.
— Валерий Борисович, как вы стали актером?
— Родители к искусству отношения не имели. Мама работала «чекисткой» —
в кассе пробивала чеки, несколько лет как ее не стало… Папа заведовал
мастерскими в гаражах, теперь на пенсии. Был я тихим и застенчивым
ребенком. Но что очень любил, так это кино. Пропадал на дневных сеансах в
ближайшем кинотеатре. После школы постарался поступить в театральное,
но не получилось. Пошел на завод, работал слесарем. Потом два года в
армии, а закончив службу, поступил на экспериментальный курс Сергея
Образцова в его знаменитый Театр кукол. Курс был дружный, расставаться
не хотелось, вместе поехали в Кемерово, организовали там эстрадный
ансамбль «Люди и куклы» и шесть лет колесили с ним по стране. Лучшие
годы в моей жизни. Хотя прямо скажу, такое существование очень не
способствовало семейной жизни, женился-то я еще на четвертом курсе.
Встречались с Катенькой урывками, но семья все же не распалась. В 78-м
родилась дочь. Ну, я понял, что если не буду видеть, как она растет,
развивается, то потеряю главное. И выбрал я семью. Три года сидел без
работы, но с дочкой. Сейчас Ника учится в ГИТИСе на продюсера.
— Не тогда ли у вас появилось хобби — гладить постельное белье?
— Почему-то все журналисты с этим пристают! Может, предполагают некое
психическое расстройство? Ну действительно люблю гладить — успокаивает,
релаксация. Одновременно фантазирую, анализирую, думаю, представляю —
время проходит с большой пользой, уверяю вас…
— Какие еще домашние дела вы взвалили на свои хрупкие мужские плечи?
— Всего понемножку. Катя создала в нашем доме атмосферу любви и
покоя, но ей же тоже трудно, она работает в театре Образцова научным
методистом-педагогом, надо помогать.
— И как жена переносит вашу популярность?
— Понимает, что это одна из составляющих профессии. Да и зачем
лукавить: актер изначально стремится к популярности, известности, зачем
иначе идти на сцену, сниматься в кино?
— А вы человек влюбчивый? В партнерш влюбляетесь?
— Если мы с актрисой часто работаем на сцене, это не значит, что у нас должны быть и в жизни какие-то близкие отношения.
— Вы уже не служите в Театре сатиры?
— Перешел на контракт, очень уж много занят в антрепризных
спектаклях. Да и не имеет значения, где лежит трудовая книжка. Была бы
работа! Когда, помню, провалился на вступительных экзаменах в Щукинское
училище, одна педагог мне сказала: «Молодой человек, у меня к вам личная
просьба. Если увидите какой-нибудь творческий институт по пути вашего
следования, то обходите его за километр. Вам и помышлять нельзя о
профессии актера». Я тогда плакал. Да что плакал — рыдал! И вот у нас, в
Сатире, шел спектакль «Папа, папа, бедный папа, ты не вылезешь из
шкафа». Это такой американский трагифарс, который мне очень нравился. Я
там играл не очень здорового мальчика, этакого дебила. В конце мой
персонаж душит героиню, ею была Маша Ильина. И вот я ее душу и вдруг
вижу в первом ряду ту самую преподавательницу из Щукинского, и у нее в
глазах слезы! Маша мне потом сказала: «Ты был убедителен как никогда».
— А почему вы отказались от предложения Галины Волчек перейти в «Современник»?
— Предложений было немало. Но в Театре сатиры меня хорошо приняли,
здесь я сыграл свои лучшие роли. Ко мне прекрасно относилось и
руководство театра, и коллеги.
— С приходом популярности в вашей жизни что-то изменилось?
— Это смотря что вы в это вкладываете. В метро стали узнавать после
фильма «Катала». Выхожу на сцену — аплодисменты. Порой слышу, кто-то
цитирует «Ширли-мырли» мне вслед: «Капусточка, конечно, дело хорошее...»
Такая вот популярность. А в личной жизни ничего не изменилось. При
подобной известности за границей, наверное, был бы богачом…
— А что за легенды ходят про какой-то бесценный приз, доставшийся вам за роль в картине «Ширли-мырли»?
— О, это смешно... В передаче Сергея Шолохова «Тихий дом» меня
признали лучшим актером года по письмам трудящихся. Сережа позвонил,
сообщил, я уже трубку собрался положить, а он спрашивает: «А какой тебе
приз полагается — не интересно? Ты получаешь запонки!» А у меня и
рубашек таких нет, чтобы с запонками. Все бросить и ехать в
Санкт-Петербург? Дальше слышу: «А запонки бриллиантовые!» Поехал.
Действительно, запонки оказались уникальными: сделаны в единственном
экземпляре и являются точной копией утраченных запонок Николая II, на
них двуглавый орел из бриллиантов.
— А вот в рекламных роликах вас не видно…
— Отказываюсь — мало платят. Как говорила великая Фаина Раневская:
«Деньги проем, а стыд останется». Так вот, за этот стыд надо все-таки
прилично платить. Известно же, сколько получают за рекламу Майкл Джэксон
или Мадонна. А нашим серьезным артистам платят за участие в рекламе
копейки...
— Как бы вы сами себя охарактеризовали — что за человек Валерий Гаркалин?
— Я отношусь к себе, любимому, достаточно нежно, потому что без этого
нельзя. Любовь к самому себе помогает в трудных жизненных ситуациях. С
другой стороны, над этим чувством я немножко подсмеиваюсь. Самоирония —
прекрасное средство от самовлюбленности.
Беседовал Леонид Гуревич
