Я ставлю знак равенства между женщиной и смыслом жизни

Новогодние дни для актеров проходят под магическим словом «елки». Для тех, кто помоложе и пока еще не известен, — это время хороших заработков на бесчисленных утренниках и вечеринках. Одно за другим, одно за другим — целых две недели. Продохнуть некогда. Для уже известных, народных и заслуженных — это бесконечные записи для телевизионных «Огоньков», репетиции в сдаваемых в срочном порядке спектаклях, интервью с поздравлениями и прочее. Продохнуть тоже некогда. И те, и другие могут рассказать байки о том, как они опаздывали с очередного мероприятия к уже накрытому праздничному столу и врывались в квартиру аккурат под бой курантов. Валерий Гаркалин, бесспорно, давно и прочно относится ко второй категории. Вот только новогодний марафон в последние минуты уходящего года — это не про него. Потому что приход Нового года они вместе с женой Екатериной предпочитают встречать... в небе. А именно: в самолете, летящем в какую-нибудь далекую страну. Новый, 2002-й, — исключение. Потому что в конце декабря Гаркалина ждет Питер, 31-го он играет спектакль в Москве, а 2 января идет на выпуск нового спектакля.

— Вы любите делать подарки?
— Я очень люблю делать подарки, но совершенно не умею их выбирать. Это для меня пытка. Всегда стараюсь сделать подарок с «фокусом», но потом вижу, что особенного впечатления это не произвело.
В разговор вступает супруга Валерия Борисовича:
— Еще какое иногда впечатление производит! Возле нашего дома в киоске продавалось некое чудовищное панно, выложенное из сухих растений. Я еще подумала: «Какой кошмар, ну кто же захочет купить такую безвкусицу?!» И что же вы думаете?! Наступает Новый год, и Валера в качестве подарка преподносит мне тот самый «шедевр»!..
— Но ведь от души!
— Конечно! И потому все равно подарки приятно получать, даже такие.
— Екатерина Викторовна, а у Валерия был «дед-морозовский» период?
— Был-был! Валера работал Дедом Морозом, а его сестра — Снегурочкой. Они вместе ездили по Москве, а я всегда волновалась, успеет ли он вернуться к двенадцати часам ночи. К счастью, всегда успевал. А однажды мы поехали встречать Новый год к друзьям на дачу. Опаздывали. И приехали ровно в полночь. Звонили, стучали, кричали, но нас так и не пустили. То ли наказали за опоздание, то ли приняли за бандитов. Пришлось распить бутылку шампанского на морозе — хорошо, что привезли с собой. Только минут через двадцать друзья впустили нас в дом.
В.: Катя, а помнишь, как мы с тобой решили пройтись по новогодней Москве? Чтобы насладиться тишиной и спокойствием московских улочек. Но едва вышли на улицу, меня тут же узнали. Что тут началось! Все пытались со мной сфотографироваться, звали за новогодние столы... Это было что-то страшное! Пришлось вернуться домой.
— Кажется, вы скоро будете отмечать серебряную свадьбу...
— Тут важно, что двадцать пять лет не годы. Это один год! (Смеется.)
— Что скрепляет ваш семейный союз?
— Сознание того, что это всерьез и надолго. Раз и навсегда. Что это никогда не кончится. Вопреки смерти, вопреки всему! Это тоже единственный шанс, другого быть не может!
— Какой должна быть женщина, достойная такой любви?
— Настолько естественной, насколько естественна сама жизнь. Поэтому я ставлю знак равенства между женщиной и смыслом жизни. Не случайно сначала появился Адам, потом Ева — чтобы человеческая жизнь обрела смысл.
— Но ведь семейной жизни не может быть без конфликтов?..
— Иногда и мы покрикиваем друг на друга. Но тут я хочу вам посоветовать: чем больше в доме хорошего настроения, тем лучше для всех. Возможно, я не всегда бываю справедлив к своим близким, возможно, обладаю вздорным характером, но главное другое: я очень люблю их и не вижу смысла жизни без жены и дочери. Это навсегда.
— Легко ли при таком максимализме было войти в роль в сериале «Остановка по требованию-2»? Ведь у вас там роль подлеца...
— ...но любящего женщину всем сердцем! Я играл как раз не подлеца как данность, а то, что его делает негодяем, что вынуждает быть таковым.
— Кстати, и успех к вам пришел после роли в фильме «Катала». Вроде герой — карточный шулер, но тоже персонаж далеко не однозначный. А вообще, что такое, по-вашему, успех? Когда журналисты в очередь за интервью выстраиваются?
— Когда ты идешь по улице и незнакомые люди начинают тебя приветствовать. Но не надо думать, что это всегда приятно. Многие люди не различают артиста и созданный им образ. Мне, например, после «Каталы» часто предлагали сыграть в карты. Особенно попутчики в поездах...
— Успех — главное в вашей профессии? Или что-то другое?..
— Процесс. Результат, конечно, имеет значение, однако — плохой или хороший — он от тебя уже не зависит. Нужно любить процесс, тогда он будет тебе в помощь. И, конечно, актер должен быть любим публикой. Тогда он будет счастлив и принесет радость тем, кто его любит.
На самом деле путь Гаркалина к успеху не был усеян розами. Его семья с искусством связана не была. И приобщение к высокому проходило, как и у всех: во время походов в кино. На экзамене в театральный вуз он провалился. По-юношески обиделся на судьбу-злодейку... Пошел работать на завод, работал слесарем. Отслужил в армии. Но в глубине души все равно верил в свое актерское предназначение. Поступил в Гнесинское училище и после окончания попал в ансамбль «Люди и куклы». Телезрители наверняка помнят этот своеобразный коллектив, в котором актеры не прятались за ширму, а присутствовали на сцене вместе со своими куклами, но при этом были совершенно незаметны — настолько выразительны были куклы.
— Это была замечательная пора, все эти шесть лет. В ансамбле работали мои однокурсники, было большой удачей, что после выпуска мы не расстались, а создали этот театральный коллектив. С ним мы объездили всю страну... К сожалению, и такому глубокому и серьезному увлечению приходит конец. Мне пришлось вернуться в Москву: родилась дочь Ника.
Три года Валерий был безработным, его никто никуда не брал. Но он об этом не жалеет: с удовольствием рассказывает о том, как воспитывал дочь, как она росла под его пристальным взором... Сегодня она уже вполне взрослая, учится на втором курсе ГИТИСа, собирается стать продюсером. (Кстати, когда Гаркалина спрашивают, почему он назвал дочь Никой — в те времена еще не было моды на экзотические имена, — он отвечает так: «Мы искали имя покороче. Ведь ей предстояло вырасти и стать Валериевной. В сочетании с длинным именем это было бы непроизносимо».)
— В кино вы пришли довольно поздно, в тридцать пять лет... Что это было — тот самый случай, подарок судьбы о котором так часто говорят актеры?
— Каждому в жизни дается всего один шанс. Не два, не три, а один. Вот тут артист и проверяется на внутреннее чутье, внутренний слух и зрение, он должен увидеть этот знак и оценить его. Я знаю многих талантливых актеров, которые не смогли воспользоваться своим шансом. Или относились к нему так неряшливо, что жизнь потом беспощадно мстила им... Недавно у меня выдался свободный вечер, я удобно расположился в кресле и включил телевизор. Каково же было мое удивление, когда увидел название своего первого фильма — «Катала». Я немного посмотрел, хотел переключить телевизор на другой канал, но вдруг нахлынули воспоминания о том, как шли съемки, об операторе, которого уже нет в живых...
— И все же... было ли ваше приглашение в «Каталу» случаем или вы стремились в кино?
— К тому времени я уже перешел из образцовского театра в Сатиру. Этот момент совпал с приглашением сниматься в фильме «Катала». Я уже и сам почувствовал, что нужно двигаться в этом направлении. Проба оказалась удачной, и Сергей Бодров настоял на моей кандидатуре, хотя многие были против: незнакомое лицо в главной роли — это всегда опасно. Но я был уверен, что все должно обернуться удачей. Так и случилось. Фильм имел грандиозный прокатный успех. Успешно прошла по телеэкранам и картина «Белые одежды». А вот другие фильмы того периода с моим участием почти никто не видел.
— Зато потом была «Ширли-мырли». Картина, принесшая вам настоящую славу. А некоторые критики, кстати, несмотря на очевидный зрительский успех, отнеслись к ней скептически. Впрочем, с фильмами Меньшова такое часто случается...
— Владимир Меньшов — глубокий, серьезный режиссер. Очень требовательный, он поначалу относился ко мне недоверчиво. Вообще-то, думаю, только в настоящей работе можно доказать, что ты на что-то способен. Даже пробы не дают полного впечатления. Зато когда актер находится по одну сторону камеры, а режиссер по другую, возможно настоящее сотворчество. Когда это пришло, мы с Меньшовым по-настоящему полюбили друг друга в работе. Покатилась и сама работа. Меньшов действительно один из самых требовательных режиссеров, и это мне в нем нравится. Я уверен: нас, актеров, надо хвалить, но только до или после работы, а во время съемок режиссеру надо быть жестким.
— А подобная жесткость не приводит к конфликтам? Разве не случалось так, что ваше мнение не совпадало с точкой зрения режиссера?
— Практически никогда. Как правило, я начинаю работать, только договорившись обо всем «на берегу». После этого я полностью отдаюсь режиссерскому диктату, становлюсь его соавтором. Любая конфронтация на площадке может только все разрушить. В искусстве она ничего не способна создать.
— Вы так серьезно говорите об этой работе, но ведь «Ширли-мырли» очень смешной фильм! И наверняка на съемочной площадке случалось что-то смешное?
— Однажды мы с Джигарханяном приехали на съемки в Ульяновск. Помните эпизод с «Русланом», из которого должна выкатываться мощная военная техника? Как всегда в таких случаях, долго готовились: осваивали объект, инструктировали солдат... Мы с Арменом Борисовичем зашли в самолет, удобно в нем расположились, стали о чем-то беседовать, и вдруг... в кабину прошли летчики, самолет тронулся с места и поехал в сторону взлетной полосы. Я понял, что мы сейчас взлетим, и жутко перепугался. Я ведь совершенно не собирался никуда лететь и никого не предупредил. Вижу: и Армен Борисович занервничал. Дальше — больше. В общем, стали кричать, что мы никуда не улетаем, чтобы нас выпустили! Потом оказалось, что самолет просто устанавливали на удобную для съемки позицию.
— Вы много работаете в антрепризе. Но ведь антрепризные спектакли долго не живут!
— Они тем и прекрасны, что имеют ограниченные сроки жизни. Перестал зритель покупать билеты на спектакль, и все кончается самым естественным образом. Чего нельзя сказать о репертуарном театре, в котором спектакли, давно потерявшие художественную значимость, могут идти годами.
— Как строится ваш день?
— С утра обязательно репетиция, а то и две. Потом спектакль, съемки, общение с журналистами, которые всеми правдами и неправдами пытаются меня где-нибудь настигнуть (смеется). Так что день насыщен до предела.
— Вы ведь к тому же преподаете в ГИТИСе...
— Да. Я не предполагал, что во мне когда-нибудь откроется страсть к преподаванию. Вернее, к воспитанию. Важно воспитать индивидуальность, художественно увлеченную натуру, энергетически заряженную желанием высказаться, быть неповторимым. Это меня увлекает, потому что если удастся этого достичь — остальное приложится. А если не удастся, то и актер не состоится, какими бы профессиональными навыками он ни обладал...
— Какое наставление вы даете своим студентам?
— Быть хорошим человеком. Нельзя быть актером или режиссером и обладать мерзким характером, быть злым, недовольным. Это делает человека несвободным, закомплексованным. Это противоречит и мешает творчеству.
— Как проводите свободное время?
— Любим путешествовать. Уже объездили полмира. Очень любим Израиль. Мне все там нравится. А гастроли в Австралию мы соединили с поездкой в Новую Зеландию. Я читал, что это периферия мира. И эта периферия оказалась настолько великолепной, не похожей ни на что...
— Вы общительный человек? У вас много друзей?
— Друзей немного. Многие потеряли терпение ждать меня, моих звонков. Некоторые понимают, что я витаю в мощном энергетическом потоке.
— Кого вы можете отнести к кругу близких людей?
— Таню Васильеву, Александра Балуева, Сашу Феклистова, Игоря Золотовицкого, Романа Козака. Есть давний друг сибиряк Толя Беляков, с которым я когда-то служил в армии.
— Вы сказали, что с вами иногда бывает нелегко. А как еще черты своей натуры вы бы назвали?
— Хм... Вспоминаю слова Франсуа Вийона: «Я знаю все, но только не себя». Мне кажется, я более открытый человек, чем закрытый. Но многие этого не ценят (смеется)...
— Вы достигли в жизни того, о чем мечтали?
— Пожалуй, нет... И это, наверное, правильно. Потому что как только все сбудется, стремиться оказывается больше не к чему. Наступает опустошение... И все же желания должны исполняться, хотя бы отчасти. Это необходимо, чтобы появлялся стимул к дальнейшей жизни, возникали новые стремления. Этого я в новом году желаю и себе, и читателям «ТВ Парка».

Борислава Муренец